«Я действовал по совести. Остаюсь оптимистом»
Новая книга Михаила Горбачева «Остаюсь оптимистом» (Москва, издательство АСТ) в какой-то степени повторяет предыдущие мемуары этого - как бы мы к нему ни относились - необычного политика. Этой исторической личности.
Но есть в этих воспоминаниях абзацы и целые страницы, которые обдуманы и написаны только сегодня, с высоты прожитого - разочарованным Горбачевым и разгромленной политиками страной - экс-СССР. Этим очень отличается глава, посвященная первому Президенту РФ - этот фрагмент Михаил Сергеевич назвал так: «Ельцин. Что произошло?»
Я читал почти всего Горбачева. Много чего от него слышал, делал интервью. .. Но он - после того, как Ельцин ушел в мир иной - не делился (столь подробно) своими критическими воспоминаниями об этом политике. А в «Оптимисте» они присутствуют.
В финале этой главы Михаил Сергеевич пишет: «Меня никто не страшил. И Ельцин тоже. Я просто действовал по совести. А когда ты действуешь по совести, кто тебя может напугать?»
Михаил Горбачев на презентации своей новой книги Фото: Сергей Бобылев/ТАСС
Я спросил у одного из помощников Горбачева, который работает с ним многие десятилетия, - чем объяснить, что он решил, не оглядываясь особенно на наши традиции, написать о Ельцине «со всей партийной прямотой»?
- У Михаила Сергеевича есть особенность - оценивать людей по их делам, а не по тому, какую позицию они занимали и как относились к Горбачеву, - заметил соратник экс-президента и бывшего Генсека.- В этой же книге много строк, где он с уважением пишет о Ельцине, о его положительной роли, к примеру, в подавлении путча ГКЧП в августе 1991-го. Михаил Сергеевич всегда соблюдал и соблюдает баланс - в оценке исторических позиций и политиков. Этим отличается и его новая работа «Остаюсь оптимистом».
Кстати, книга уже на прилавках магазинов... Давайте ее перелистаем. И остановимся... Ну, вот, хотя бы на этой главе, посвященной как раз Борису Ельцину. (Подзаголовки я расставил сам - чтобы легче было ориентироваться в персонажах, которым эта глава посвящена.)
Александр ГАМОВ,
обозреватель «Комсомольской правды».
Поделиться видео </> x HTML-кодМихаил Горбачев: «Я остаюсь оптимистом». Бывший президент Советского Союза Михаил Горбачев представил в Москве свою новую книгу
О «перегибах» Бориса Николаевича
...Я уже рассказал как в декабре 1985 года первым секретарем Московского горкома КПСС был избран Б.Н. Ельцин. А в 1987 году началось так называемое «дело Ельцина». Оно как бы исподволь назревало, и это было результатом его стиля работы, в том числе и решения кадровых вопросов.
«Хлеб» Борису Ельцину попался трудный, ибо Москва — это концентрация не только московской бюрократии, но и республиканской, и союзной. И надо было обладать и политической зрелостью, и волевыми качествами для того, чтобы тут вести перестройку.
Я надеялся, что Москва будет по плечу Ельцину. И вначале он отдавал всего себя работе в столице. Я, как правило, был на его стороне, даже тогда, когда уже начала поступать информация, которая свидетельствовала о «перегибах» Ельцина.
Две черты в его работе преобладали: это приверженность административным методам вопреки демократической сути перестройки и, конечно, популизм. Последний был просто его и нашей бедой. Но благодаря именно этому популизму москвичи были готовы на руках носить Ельцина. Вот такое наше общество, если спроецировать его на то, что происходило в столице.
А еще Ельцина мучило, что он — руководитель московской, самой крупной парторганизации в КПСС — не является членом Политбюро. Это задевало его самолюбие и тщеславие. Но сам его образ действий в Москве как раз и был помехой для повышения его статуса. У него не хватало выдержки.
Еще летом, когда я находился в Крыму, в отпуске, Ельцин прислал мне письмо: высказал большое недовольство Секретариатом ЦК и лично Лигачевым, мол, тот обращается с ним, как с мальчишкой.
Должен, впрочем, сказать, что здесь нашла коса на камень.
Борис Ельцин и Михаил Горбачев на Пятом внеочередном съезде народных депутатов СССР, 1991 год Фото Анатолия Морковкина /Фотохроника ТАСС/
Лигачев - тоже «не подарок»
Егор Кузьмич — тоже «не подарок». Может быть, это как раз подходящий момент для того, чтобы сказать о моем отношении к Егору Кузьмичу. Он весьма деятельный человек. Обладал качествами публичного политика. Предан социализму, как он его понимал. Человек культуры. На меня производило впечатление его отношение к семье и особенно к своей супруге Зинаиде Ивановне. Она дочь одного из сорока расстрелянных в годы репрессий комкоров (командиров корпуса). Для другого это могло быть поводом к разрыву отношений. Они были молодыми, студентами, когда познакомились. И он не покинул ее, а, наоборот, поддержал в это трудное время. Я думаю, он был настоящим однолюбом. Это говорит о многом.
Человек открытый, прямой. Но, наверное, тоже привык к власти и был весьма авторитарен. Может быть, это стало результатом того, что он восемнадцать лет до вхождения в Политбюро проработал первым секретарем Томского обкома партии, а до этого — в аппарате ЦК КПСС. В общем, это тот «норовистый конь», которого приходилось сдерживать.
Он нередко действовал «за спиной», вопреки моей позиции. Ему казалось, что он недооценен с моей стороны. Но он ошибался. Уважал и уважаю до сих пор.
Так вот, в письме Ельцина были резкие слова в адрес Политбюро. Он просил меня принять его после возвращения из отпуска. Хотел все обсудить. Я ответил ему, что мы обязательно встретимся, пусть он потерпит, поскольку я был занят подготовкой к 70-летию Октября, своим выступлением на торжественном заседании и т.д.
Скандал накануне 70-летия Октября
Однако Ельцин не выдержал и 21 октября на пленуме ЦК, где рассматривался доклад к 70-летию Октября, устроил скандал.
Пленум ЦК согласился с докладом, были высказаны некоторые пожелания. И все шло к завершению его работы.
Лигачев, который вел пленум, поставил вопрос о закрытии прений. Осталось только проголосовать. В это время я увидел в зале поднятую руку Ельцина. Обратил внимание Лигачева, и тот предоставил ему слово.
Ельцин сказал, что он участвовал в обсуждении доклада на Политбюро, что его замечания учтены, и он поддерживает доклад. Но он взял слово не для этого, а для того, чтобы высказать свои суждения относительно положения дел в руководстве партии. (Нашел время!)
Всех удивило, что он подозревает руководство партии в раскручивании исподволь нового культа личности, имея в виду генсека, то есть меня.
Вообще странным было его выступление: он заявил, что у него не получается работа в Политбюро, поскольку он не встречает поддержки, особенно со стороны Лигачева.
В связи с этим попросил освободить его от обязанностей кандидата в члены Политбюро и первого секретаря МГК.
Ультимативный, вызывающий тон выступления Ельцина спровоцировал острую реакцию. Но не ту, на которую он рассчитывал. С ходу развернулась дискуссия, остановить ее уже было невозможно, да и было бы непонятно, почему ее остановили. Чаще всего в выступлениях звучали оценки: «ущемленное самолюбие», «избыточная амбициозность» и т.д. и т.п.
В прениях выступили 24 человека. Раздавались требования исключить Ельцина из состава ЦК.
Я наблюдал за Ельциным из президиума заседания и старался понять, что происходит у него в душе. На лице можно было прочесть странную смесь: ожесточение, неуверенность, сожаление — все то, что свойственно неуравновешенным натурам. Выступавшие, в том числе и те, кто еще вчера заискивал перед ним, как говорится, били крепко и больно — у нас ведь это умеют. Обстановка накалялась.
Тогда я сказал:
— Давайте послушаем самого Ельцина. Пусть он выскажет свое отношение к выступлениям членов ЦК.
Из зала послышались голоса:
— Не надо, все ясно.
Но я настоял на том, чтобы дать слово Ельцину, и аргументировал это тем, что раз мы уж развертываем демократизацию партии, то начинать должны с ЦК.
Ельцин вышел на трибуну, стал что-то говорить не очень связно, но свою неправоту признал. Я, как говорится, бросил ему «спасательный круг» — предложил снять заявление об отставке.
Но он, страшно нервничая, все же произнес:
— Нет, я все же прошу меня освободить.
Пленум дал оценку выступлению Ельцина и поручил Политбюро вместе с Московским горкомом решить вопрос о первом секретаре МГК.
3 ноября 1987 года, как ни в чем не бывало, Ельцин прислал мне короткое письмо, в котором просил дать ему возможность продолжить работу. Кстати, и 7 ноября он присутствовал на параде, вместе с другими членами руководства стоял на Мавзолее и вел себя так, как будто ничего не случилось.
А 9 ноября мне вдруг доложили: в Московском горкоме — ЧП. В комнате отдыха обнаружили окровавленного Ельцина. Сейчас там бригада врачей во главе с академиком Чазовым. Оказалось, Ельцин канцелярскими ножницами симулировал покушение на самоубийство. Мнение врачей: никакой опасности для жизни нет, ранение поверхностное. Но Ельцина госпитализировали.
Мне пришлось срочно собирать членов Политбюро. Договорились действовать, как условились на пленуме. Через какое-то время я позвонил Ельцину по телефону, сказал, что знаю, что произошло. Пленум Московского горкома партии проведем, когда он поправится. Провели его 12 ноября.
Президент СССР Михаил Горбачев даёт пресс-конференцию после возвращения из Фороса, 1991г. . Фото Анатолия Морковкина /Фотохроника ТАСС
А сначала Б.Н. просил отпустить его на пенсию
В эти дни в разговоре со мной Ельцин просил отпустить его на пенсию. В конце концов, было принято решение оставить его в членах ЦК. И назначили первым заместителем председателя Госстроя СССР в ранге министра.
Позднее многие не раз упрекали меня в том, что я не довел дело до конца: «Вывели бы его из ЦК, заслали в провинцию, куда Макар телят не гонял. А уж если так жалеете, то в какую-нибудь банановую республику послом. На том бы он и кончился». Сколько раз спрашивали: «Ну, признайтесь, это же был ваш просчет!»
Подобных мыслей у меня не было: не в моем характере расправляться с людьми, да это и противоречило бы духу отношений, которые я стремился внедрить в партию.
Антипатии по отношению к нему, и уж тем более чувства мести, у меня не было. Даже когда он начал бросать в мой адрес обвинения самого низкого пошиба, я не позволял себе втянуться в унизительную перепалку.
* * *
Ну, и что в итоге?!
В качестве постскриптума к этой истории хочу сослаться на мой разговор с близким Ельцину человеком — М.Н. Полтораниным. По словам Полторанина, Ельцин тогда собирался своим выступлением взорвать ситуацию в
Центральном комитете и рассчитывал, что его поддержат многие. Но ошибся.
К сожалению, Ельцин увлекся. Ему очень хотелось власти — у него это было развито чудовищно, болезненно. По сути, он хотел быть как самодержец. А я сдерживал себя.
Ельцин представлял крупную область. Кроме того, мы вступили на путь демократизации, по которому пусть с трудом, с ошибками, но шли. И вдруг мы Ельцина убираем. Какая же это демократия?
Скажу больше — меня никто не страшил. И Ельцин тоже. Я просто действовал по совести. А когда ты действуешь по совести, кто тебя может напугать.
Напомню, что когда еще только встал вопрос — надо ли переводить Ельцина в Москву, Н.И. Рыжков, который хорошо его знал по Свердловску, говорил: «Наберетесь вы с ним горя». Диагноз подтвердился.
Оказавшись в высшем руководстве Госстроя СССР, Ельцин ничем себя не проявил. Однако по мере роста трудностей перестройки и разного рода недовольства ее результатами оказались востребованы его радикалистские, популистские способности. Ему помогли оседлать эту волну и на ней снова вернуться в политику. Дальнейшее известно…
Михаил Горбачев у портрета любимой супруги Раисы.Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Горбачева в августе 1991-го спасла его жена Раиса
...О том, что происходит с мужьями - президенты они или рядовые граждане - больше всего, наверное, переживают их жены. Особенно - если речь идет о драмах и очень страшных вещах.
Все дни, пока отмечается очередная годовщина августовского (1991-го) путча, я лихорадочно искал это фото. Потому что, мне кажется, существует большая несправедливость в том, что мы вспоминаем всех, кто был тогда рядом с первым и последним Президентом СССР. И забываем о великой женщине, которая готова была на все, на любые жертвы - лишь бы вызволить попавшего в беду супруга (подробности)
В ТЕМУ
Августовский путч 1991 года: Даже победа ГКЧП не сохранила бы СССР!
О том, почему это произошло и чем могло закончиться на «Радио «Комсомольская правда» мы говорили с писателем Александром ПРОХАНОВЫМ и историком, публицистом Николаем СВАНИДЗЕ, задав им одинаковые вопросы. ( подробности )
Еще больше материалов по теме: «Михаил Горбачев: досье KP.RU»